Ранним утром - Михаил Круг

Ты, каждым ранним утром просыпаясь, в улыбке расплываешься, быть может.

Эпитетом скажу я, дорогая: ты на Марину Влади не похожа.

И сам я не Высоцкий и не Ножкин, блатному миру вовсе неизвестен.

Ты мне сказала как-то: «Мой хороший, твой голос необуздан, но прелестен».

Я шёл в горсад по вновь опавшим листьям, и осень монотонно моросила.

Я пел тебе тогда блатные песни, ты слушала и нехотя курила.

Гитара мне давала вдохновенье.

Я пел на все Отрадновские дачи.

Но, видно, надоел тебе Калинин, и ты сбежала в поисках удачи.

Я пережил тяжёлые минуты, я огулял твою подружку Лену,

Я с ней разоткровенничал как будто, но время подошло — её покинул.

А Лена мне клялась по телефону, что любит, что беременна, и плачет.

И где я взял себе такую моду — возить девчонок с «Южного» на дачу.

Я моду игнорировал однажды: откуда только женщины не шлялись:

С Вагонного, с Мигалова — неважно, — они в меня, как дурочки, влюблялись.

А дочерью полковника — солдаткой, прелестной симпампулечкой-брюнеткой,

Я словно был убит из автомата — со вскидки, не прицелившись, но метко.

Любовные раненья заживают, тем более в Калинине — в «малине»,

Где баб раз в десять больше, дорогая, чем нас, парней, по всей родной России.

Ты говорила: «Всё тебе противно — Калинин не пленяет дерзкой страстью».

Я мало пел тебе, а жил интимно.

Ну что ж, балдей, — ведь ты не в моей власти.

Я ухожу, смеясь, жалея годы.

Нет зла, но я в тебе разочарован:

Когда-то ты была красивой, модной, — такой уже не будешь, я растроган.

Веселье, рестораны и мужчины, попойки и армянские «букеты»…

А утром — неприглядные картины, а вечером — банкеты и банкеты.

Ты говоришь, что смерть твоя настанет как минимум в грядущей пятилетке,

И сердце твоё биться перестанет, как у пропевшей птицы в ржавой клетке.

Но кто из нас последний улыбнётся, кому судьба подарит шарик синий?..

А сердце у тебя давно не бьётся, с тех пор, как ты оставила Калинин.